Продолжаем публикацию отрывков из первой части книги «Из советского лагеря в азербайджанскую тюрьму» известных гражданских активистов Лейлы и Арифа Юнус.Сегодня – шестая часть отрывков.
Резолюция Европарламента – конец пыткам!
Конечно, мне было очень трудно держаться. Сложно сказать, как долго смог бы я выстоять, учитывая мой возраст и состояние здоровья. Старался днем в камере не только выспаться, но и психологически настраиваться на новые ночные допросы и пытки. Для этого думал только о чем-то приятном и позитивном, ибо любые негативные мысли неизбежно вели к депрессии и ослабляли волю и желание бороться. Радовался, когда сотрудники СИЗО не забывали меня и отводили по субботам в душ на 10 минут.
Кстати, именно в те дни я обратил внимание, что некоторые надзиратели СИЗО относятся ко мне по-человечески. Так, мне очень хотелось постоянно пить. Но я опасался пить воду из-под крана. В камере была розетка, но не было электрического нагревателя воды. Когда по утрам давали чай, то я всегда просил дать побольше кипяченой воды. И некоторые наливали мне в железную кружку дополнительно воды, и я старался экономно использовать эту воду в течение дня.
А 21 августа у меня вообще был большой праздник, которому я радовался, как маленький ребенок. На 16-й день ареста, власти разрешили передать мне первую передачу! Поскольку ближайшие мои родственники в тех условиях тотального давления и страха испугались, МНБ дало официальное разрешение передавать мне посылки другу нашей семьи Азаду Исазаде. С его стороны это был, безусловно, героический шаг – два раз в неделю он, не будучи нашим родственником и рискуя навлечь на себя гнев власть предержащих, возил поочередно передачи мне и Лейле.
Я воспринял эту передачу как добрый знак того, что скоро ситуация с нами улучшится. И все это помогало мне переносить пытки. Пытать продолжали по 5-6 ночей в неделю.
В ночь на 18 сентября в очередной раз подвергся пыткам в подвале. Затем рано утром, как обычно, привели в камеру, и я буквально рухнул на кровать, стремясь как можно быстрее заснуть. Днем опять-таки старался отдохнуть и поспать, набраться сил для очередного ночного допроса. В полночь традиционно стал посматривать на дверь, ожидая лязга ключей. Однако, к моему сильнейшему удивлению, этой ночью за мной не пришли. Это очень удивило, так не должно было быть.
Мое удивление еще больше возросло, когда днем 19 сентября я услышал лязг ключей и впервые увидел начальника СИЗО майора Заура Баннаева. Хотя его кабинет находился буквально в нескольких метрах от моей камеры. Войдя и дружелюбно поздоровавшись, он сразу стал интересоваться – доволен ли я камерой и чем он, как начальник СИЗО, лично может мне помочь? Внимательно осмотрел камеру и спросил участливо: «Не маленькая ли она?». Не успел я язвительно ему ответить, как Заур Баннаев буквально ошарашил меня: «Не будете возражать, если переведем вас в другую камеру, которая по размерам больше этой?». Словно я решаю, в какой камере СИЗО МНБ мне предпочтительнее сидеть.
От такого словесного потока начальника СИЗО МНБ я на время даже потерял дар речи. Потом пришел в себя и попросил решить более для меня прозаический, но важный вопрос с кипяченой водой. А также пожаловался, что не выводят на прогулку.
Сразу после его ухода меня перевели в камеру номер 8, которая ничем не отличались от прежней: она была двухместной, потому снова увидел две одноярусные кровати без спинок. Между ними был такой же небольшой железный стол с двумя приваренными к нему скамейками. И такой же каменный пол, покрытый линолеумом, а также две тумбочки для личных вещей. Но новая камера уже не была такой маленькой и тесной, как предыдущая: ее размеры были 2,8 х 3,5 м, то есть около 10 квадратных метров и это было важным для меня. Более того, надзиратели предупредительно сказали, что в любое время я могу к ним обратиться, чтобы, получив ключ, открыть окно и проветрить камеру.
Вслед за этим в камеру со словами «Начальник приказал!» вошел надзиратель и принес бытовой электрический чайник, чтобы я мог в любое время пить чай и иметь кипяченую воду.
…На этом день приятных для меня новостей в МНБ закончился. Но утром следующего дня мне впервые позволили выходить на прогулки! На 6-м этаже СИЗО МНБ имелось три небольших прогулочных дворика, прикрытые сверху решеткой. Прогулки проходили под наблюдением надзирателей, которые сверху на тебя все время смотрят. Но это совершенно не важно, ибо ты находишься не в камере, а на воздухе! Ведь почти полтора месяца я не покидал здания МНБ – днем находился в маленькой душной камере, где окно наглухо было заперто. А по ночам – в подвале под пытками. И вот теперь я впервые оказался на свежем воздухе! Плюс, можно заниматься гимнастикой более или менее свободно, даже делать небольшие пробежки. Находясь в заключение, начинаешь ценить даже такие незначительные блага и выжимать из них все до последней капли!
Весь день я думал о причинах приостановки пыток и изменение отношения ко мне со стороны руководства МНБ. Я прекрасно понимал, что вопрос о смене камеры на более вместительную, а также предоставление мне других благ решал не начальник СИЗО, а министр Эльдар Махмудов. Майор Заур Баннаев был простым исполнителем воли министра – это не вызывало у меня сомнений.
Но и министр не мог сам пойти на такое, ему явно был дан приказ свыше. То есть, указание изменить отношение ко мне и мои условия содержания явно дал президент Ильхам Алиев, в этом я нисколько не сомневался.
Но что послужило причиной? Я понимал, что вновь что-то произошло за пределами страны. Либо кто-то сделал резкое заявление, либо в ожидание приезда в страну кого-то из высоких персон азербайджанские власти решили временно приостановить пытки. Ведь когда речь заходит о политзаключенных, власти Азербайджана реагируют только на внешний фактор. Но что именно произошло и так резко повлияло на изменение ситуации конкретно со мной – этого я не знал.
20 сентября мне также впервые дали газеты в камеру, что я также воспринял как добрый знак и свидетельство влияния внешних сил. Ибо в Азербайджане просто так в отношение арестованных инакомыслящих ничего не происходит.
Конечно, мне дали почитать не оппозиционные или хотя бы нейтральные газеты, а правительственные, читать которые ранее мне и в голову не могло прийти. Но в одиночной камере МНБ, в условиях полной изоляции, даже такие примитивные правительственные газеты могут дать важную информацию. Ведь я еще в советские времена научился читать между строк правительственные газеты. В современном Азербайджане правительственные газеты – это точная калька советских официозных газет «Правда», «Коммунист» и др. Работает та же система и те же идеологические клише. И потому я, получив эти газеты, как и в советские времена, при чтении просто менял знаки – плюсы воспринимал как минусы и наоборот. То есть, если, к примеру, президент Ильхам Алиев или кто-то из его администрации что-то сильно хвалили, я понимал, что на самом деле в этой сфере имеются серьезные проблемы. А если президент и его окружение заявляли, например, что не боятся критики со стороны США или Евросоюза в отношении Азербайджана, я читал по-другому: «мы их боимся, причем очень-очень сильно». Позже, мой адвокат как-то спросил: «Кто тебя так точно обо всем информирует? Откуда ты получаешь эту информацию? Ты же сидишь в МНБ!». И я ему объяснил, что информацию черпаю из правительственных газет, которые читаю наоборот.
И именно из правительственных газет я узнал причину приостановки пыток в отношении меня. По тому, как все эти правительственные газеты стали дружно ругать и проклинать Европарламент за принятую резолюцию, и при этом нервно заявлять, что власти не боятся санкций, мне стало ясна причина прекращения пыток.
18 сентября Европарламент обнародовал текст беспрецедентно жесткой резолюции в связи с преследованием правозащитников в Азербайджане. И в этой резолюции особо отмечались произвол и насилие в отношение Лейлы и меня. В тексте резолюции решительно осуждался наш арест, а также аресты и преследования других инакомыслящих в Азербайджане. Европарламент потребовал немедленного и безусловного освобождения, снятия с нас всех обвинений, а также «гарантировать физическую и психологическую неприкосновенность Лейлы Юнус, Арифа Юнусова и всех правозащитников в Азербайджане» (параграф 3). В завершение Европарламент обещал «рассмотреть возможность целенаправленных санкций в отношении лиц, ответственных за нарушения прав человека».
Конечно, с текстом резолюции Европарламента я ознакомился намного позже, уже будучи на свободе. А тогда, находясь в СИЗО МНБ, я сделал главный вывод – этот документ спас мне жизнь. Причем, в прямом смысле слова! Ведь мои силы были тогда на исходе и больше месяца я вряд ли смог бы продержаться. Позже, в ходе своих встреч с европейцами, отвечая на их вопрос, что могут они конкретно сделать и как помочь правозащитникам, если даже угрозы санкций не помогают, я всегда приводил этот пример с резолюцией Европарламента. И подчеркивал, что если благодаря этой резолюции удалось спасти хоть одного человека, то уже за это следует благодарить тех европейских депутатов, которые приняли такой важный документ.
Да, официально азербайджанские власти старались всячески показать, что они не испугались и для них такого рода документы просто «бумажка». Но тогда, в СИЗО МНБ я убедился, что все это далеко не так. На Ильхама Алиева повлияли не требования прекратить преследования и освободить инакомыслящих. Нет, такие требования общего характера их действительно не пугают. А вот указание, что последуют санкции против конкретных чиновников, которые осуществляют правовой беспредел и преследование инакомыслящих в Азербайджане, вот это действительно напугало и самого президента, и многих во властной команде, чтобы там они не говорили официально в СМИ и при встречах с европейскими политиками.
…Итак, после резолюции Европарламента от 18 сентября меня перестали пытать. Больше я не имел встреч ни с генералом Мовламом Шыхалиевым, ни с полковником Вюсалом Алекберовым и его палачами. Этот период моего заключения остался позади.
Конечно, эти пытки не прошли для меня бесследно. Позже, полтора года спустя, уже после освобождения и отъезда из страны, в апреле 2016 г. в берлинской клинике «Шарите» рентгеновские снимки моей головы подтвердили наличие опухоли на затылке – результат избиений и пыток в СИЗО МНБ. Эта опухоль надолго (а может навсегда) стала источником непредвиденных и сильных болевых атак в затылке, от которых я периодически теряю сознание. Последствием сильных ударов по голове и по ушам стали проблемы со слухом. Сердечные приступы стали регулярными. А боли в запястье левой руки от почти постоянного подвешивания в течение двух месяцев на дыбе были столь сильны, что с августа 2016 г. этой проблемой также упорно занимались врачи, а в марте 2017 г. пришлось даже прибегнуть к хирургической операции!
Конечно, пытки дорого мне обошлись. От их последствий я страдаю даже годы спустя. И, наверное, они будут давать о себе знать и в будущем. Но все же главным для меня стало то, что удалось выдержать и выжить, что под давлением международной общественности и в первую очередь благодаря депутатам Европарламента эти пытки прекратились.
Продолжение следует.
