Продолжаем публикацию отрывков из первой части книги «Из советского лагеря в азербайджанскую тюрьму» известных гражданских активистов Лейлы и Арифа Юнус. Сегодня – десятая часть отрывков, в которой речь идет о том, что из себя представляют следователи МНБ.
Следователи – нравы и методы допросов
Следователь – один из самых важных людей в жизни каждого заключенного. От него, особенно с учетом реалий азербайджанского судопроизводства, во многом зависит судьба заключенных. Особенно если речь идет о заключенном, чей арест не носит политический характер и не привлекает общественного внимания. Вот тогда в современном Азербайджане почти все оказывается в руках следователя. Он может легко «найти» или «не усмотреть» признаки преступления в деле заключенного, назначить того по своему усмотрению обвиняемым или свидетелем, арестовать или оставить под подпиской о невыезде. И еще многое другое во власти следователя в Азербайджане. Особенно, если это следователь МНБ, который обладает огромным влиянием и силой, с мнением которого обязательно согласится любой судья в республике.
В МНБ следовательский корпус распределен по разным управлениям и структурам. На 6-м этаже МНБ находится Следственное управление МНБ, которое вместе с СИЗО составляет единое целое: одни охраняют заключенных, другие – допрашивают. По воспоминаниям одного из надзирателей, в день они отводят на допросы к следователям в среднем до 40 подследственных (некоторых по несколько раз в день).
Юридически делами содержащихся в СИЗО должны заниматься сотрудники Следственного управления. Однако, как правило, в их ведение дела представителей криминального мира и не столь известных заключенных. Делами же известных заключенных, особенно политических или из числа богатых бизнесменов, а тем более представителей правящей команды, занимались следователи из других управлений и структур МНБ.
Во время пребывания в МНБ я собрал информацию о сотрудниках из Следственного управления, а также следователях из Антитеррористического центра (располагается на 3-м этаже, глава – генерал-майор Эльчин Гулиев), из Управления по борьбе с транснациональной организованной преступностью (располагается на 4-м этаже, глава – генерал-майор Субахир Гурбанов) и Управления по безопасности в сфере энергетики и транспорта (располагается на 3-м этаже, глава – генерал-майор Акиф Човдаров). Именно на основе собранной в 2014-2015 годах информации даю ниже материал о следовательском корпусе МНБ, царящих там нравах и методах допроса.
Конечно, больше всего информации у меня о Следственном управлении, куда меня регулярно приводили на допросы. Причем, однажды меня допрашивал тогдашний глава генерал-майор Мовлам Шыхалиев.
Сложно сказать, сколько сотрудников работает в этом управление, по словам моих информаторов из числа надзирателей – не менее 40 человек. Каждый следователь имел свой кабинет и относился к персоналу СИЗО свысока, как к людям второго сорта. Последние отвечали им тем же, ненавидели их и с удовольствием рассказывали мне о следователях и царящих в этом управлении нравах.
Что объединяло всех следователей МНБ? Бьющая, даже по азербайджанским меркам, все рекорды алчность, жестокость и безразличие, тотальное неуважение к закону, который они могли спокойно нарушить и не опасаться каких-либо последствий. В ходе судебного процесса над бывшими сотрудниками МНБ, 27 апреля 2017 г. экс-генерал Акиф Човдаров так объяснял причину, по которой он нарушал закон: «Наша работа очень специфичная. Нарушая один раз закон, я в тысячу раз больше приношу пользы государству».
Деньги в МНБ играли главную, определяющую роль, были сутью этого органа государственной безопасности. В финансовом отношении МНБ было похоже на пирамиду, где буквально за все необходимо платить. Все начиналось с приема на работу. За исключением тех, кто был призван в ряды МНБ на краткосрочную службу, для всех остальных главным условием приема на работу была взятка. Для любой должности или звания, а также в зависимости от города или района, были свои расценки. Так, чтобы устроиться на работу в МНБ водителем или в охранную службу комендатуры МНБ требовалась уплатить взятку как минимум в 20 тыс. долларов. Для офицеров расценки удваивались.
По сообщению сотрудников СИЗО, для устройства на работу в наиболее престижные структуры МНБ, например, в Управление по безопасности в сфере энергетики и транспорта, необходимо было заплатить от 50 до 100 тысяч долларов. Примерно те же суммы указывались при устройстве на работу в другие структуры МНБ.
Существовал прейскурант и для тех, кто хотел подняться вверх по служебной лестнице. Так, если кто-то из надзирателей хотел стать начальником смены в СИЗО, он должен был уплатить майору Зауру Баннаеву 5 тысяч долларов, а в комендатуре – 3 тысячи. В других структурах расценки повыше. Так, для устройства на работу офицером в Финансовое управление необходимо было уплатить до 70 тыс. долларов. Чтобы далее продвинуться по служебной лестнице и стать начальником отдела в этом управлении необходимо было уплатить до 150 тыс. долларов.
Примерно такие же расценки были и в других структурах МНБ республики.
В отделениях МНБ в районах республики система взяток такая: чтобы стать главой отделения МНБ в каком-нибудь районе, следовало уплатить министру национальной безопасности как минимум 150 тыс. долларов. В более престижных районах республики расценки за должность главы местного отделения МНБ были повыше. А за 250 тыс. долларов можно было стать главой отделения МНБ в крупных после столицы городах Сумгаите и Гяндже.
Сотрудники МНБ мне четко объясняли, что другого способа для устройства на работу в это министерство просто не существует. Устроившись с помощью взяток на работу, сотрудники стремились поскорее компенсировать потраченные средства. Как рассказывал один из надзирателей: «следователи хорошо зарабатывали, ведь они старались содрать как можно больше денег с любого дела. Как минимум с любого дела следователь имел 5 тысяч, а максимум – 40 тысяч долларов».
Начальника Следственного управления генерала Мовлана Шыхалиева многие сотрудники между собой именовали «кассовым аппаратом». Ведь именно ему принадлежало последнее слово в отношении любого следствия. Как указывал мне один из надзирателей, «генерал Шыхалиев мог отпустить любого заключенного из СИЗО буквально за 10 минут». Особое внимание он и следователи его Управления уделяли бизнесменам. Если кто-то из бизнесменов попадал к ним, то он мог, уплатив 100 тыс. долларов, вместо пребывания в СИЗО в период следствия находиться под домашним арестом. А если добавит еще сто тысяч, то дело прекращалось «за отсутствием состава преступления» и бизнесмен мог спокойно выйти на свободу. В любом случае, цена свободы не менее ста тысяч долларов.
Эти данные сотрудников СИЗО стали подтверждаться в ходе судебных процессов в отношении арестованных высокопоставленных офицеров МНБ. Так, на предложенную одним бизнесменом сумму за выход на свободу полковник МНБ отреагировал так: «Наши ставки начинаются с 50 тысяч!». Другой полковник МНБ объявил задержанному бизнесмену: «Для того чтобы остаться на свободе, ты должен заплатить. Цена вопроса – 100 тысяч долларов».
Однако наиболее одиозными были руководители и следователи Управления по борьбе с транснациональной организованной преступностью и Управления по безопасности в сфере энергетики и транспорта. Руководители этих управлений МНБ генералы Субахир Гурбанов и Акиф Човдаров вызывали страх даже у многих сотрудников министерства. Известный своей жестокостью генерал Субахир Гурбанов имел в МНБ прозвище «Киллер». Как потом объяснял мне один из надзирателей, «в министерстве ходили разговоры о том, что он многих людей убил. Но думаю, что, скорее всего, сам он лично не убивал, но легко отдавал приказы «убрать такого-то» своим подчиненным. Его многие из наших боятся, он очень жестокий и относится с подозрением ко многим в собственном ведомстве».
Эти два генерала «питали особую слабость» к бизнесменам и часто работали вместе в отношение тех или иных персон. Работали они по следующей схеме: вначале собирали информацию о бизнесмене. Собрав всю нужную информацию, приступали к разработке «дела». Для этого часто использовали такой стандартный прием: узнавали номер мобильного телефона бизнесмена, затем на этот номер следовал звонок с SIM-карты «армянского оператора». После этого домой или в офис бизнесмена отправляли группу захвата, которая арестовывала и доставляла бизнесмена в СИЗО, где ему и предъявляли обвинение в измене родине. И в качестве «доказательства» показывали распечатку звонков на его телефонный номер, показывали входящий звонок с армянского номера. Все заверения человека, о том, что ему никто из Армении не звонил, что он патриот страны и так далее, естественно, игнорировали. Когда бизнесмен понимал, что оказался в ловушке, ему предлагали условия выхода на свободу. И дальше начинался торг между следователями МНБ и бизнесменом.
Если бизнесмен имел партнеров в России или Иране, тогда его могли обвинить в «измене и сотрудничестве» с российскими и иранскими спецслужбами.
Обвиняли также в мошенничестве («не выплатил налоги государству», «незаконным путем привез товар в страну») и других преступлениях. Иначе говоря, следователи в МНБ действовали по печально известному сталинскому принципу: «был бы человек, а статья найдется».
Как правило, предъявленных обвинений было достаточно, чтобы получить требуемую сумму выкупа или конфисковать собственность бизнесмена.
Следователи также шантажировали богатых граждан имеющимися в их распоряжении видеоматериалами об интимных связях, свиданиях. В переданном в суд в начале мая 2017 г. тексте обвинения в отношении начальника Антитеррористического центра МНБ генерал-майора Э. Гулиева в числе многих инкриминируемых ему обвинений было указано также, что Э. Гулиев за сокрытие от супруги видео интимных отношений с другими женщинами потребовал от одного бизнесмена 250 тыс. долларов! И таких эпизодов об использовании интимных видео и фото для давления на бизнесменов со стороны сотрудников МНБ было много!
В том случае, если гражданин отказывался платить, приступали к избиениям, которые легко переходили в самую тяжелую форму зверских пыток.
Разумеется, министр Эльдар Махмудов был не только хорошо осведомлен о «работе» своих генералов и старших офицеров, но и лично контролировал дела наиболее известных бизнесменов, и конечно получал свою долю доходов.
С 2016 г. начались и идут судебные процессы над арестованными генералами и другими старшими офицерами МНБ. Много из описанного выше стало достоянием общественности. Пострадавшие бизнесмены также стали давать показания на судебных процессах.
Но не только бизнесмены служили источником доходов для МНБ. Так, по словам одного из надзирателей СИЗО, генерал Човдаров был известен, как основной в стране контролер женской проституции: «Човдаров имеет долю от «мам Роза» (Жаргонное выражение, которое с середины 1950-х годов стало употребляться в СССР в отношении содержательниц притонов – А.Ю.). Большинство «мама Роз» платили ему, защищая свои публичные дома от проблем. А если кто-то из них отказывался платить, ее отправляли в СИЗО. Надзиратель вспоминал: «Я видел этих женщин в камерах СИЗО. Имена не помню, они выходили на волю, как только собирали нужную сумму для уплаты Човдарову».
Под стать своим руководителям были и их подчиненные из числа следователей МНБ. Их можно разделить на две группы, где большинство составляют «пофигисты», а меньшинство – садисты. Следователям «пофигистам» абсолютно безразлично с кем они имеют дело. Они воспринимают себя вершителями человеческих судеб и, главное для них – урвать для себя какие-то дивиденды. В первую очередь – финансовые. Жестокость – одно из основных качеств этих следователей. Как рассказывал мне с возмущением один из надзирателей: «и им, и нам приказывали. Но они уверенно и спокойно могли добавить кому-то лишнюю статью, не думая, что гробят человеку жизнь. И человек вместо 5 или 7 лет получал 10-15 лет. Часто, когда я приводил заключенных к следователю, потом те выходили от него словно убитые, и жаловались мне, что следователь обвинял их во многом, чего они не совершали».
Именно «пофигисты» часто выступали на допросах в роли «хороших следователей» после встреч заключенных с садистами. Эти «хорошие следователи» допросы вели непринужденно, как близкий друг, желающий помочь заключенному. Предупреждали о больших проблемах, предлагая совместно найти пути их решения. Но даже эти «хорошие» били заключенных в собственных кабинетах.
…Часто следователи просто обманывали подследственных. Так, пользуясь наивностью задержанных, такие следователи под веселые и непринужденные беседы с подследственными после завершения допроса предлагали подписать протоколы. При этом предлагали подписать не только протокол допроса, но сразу несколько документов («о неразглашение тайны следствия», «отсутствия претензий»). Если заключенный хотел ознакомиться с текстами, то следователь сразу подчеркивал, что этот допрос носит ознакомительный характер для определения будущего следствия в отношении вины подследственного. И эти документы нужно подписать просто для формальности, они не будут приобщены к делу. Наивный заключенный подписывал, не заметив, что в самом конце протокола допроса есть указание о признании им своей вины в совершении преступления. Как рассказывал мне один из надзирателей, «однажды я зашел к следователю, чтобы забрать задержанного обратно в камеру и увидел, что задержанный и следователь ругались и спорили относительно статей обвинения. И тут следователь показал документ о признании содеянного преступления, в котором стояла подпись задержанного. Тот не поверил и тогда следователь прочел вслух текст о признание заключенным своей вины. И впоследствии я часто сталкивался с такими сценами. В том числе и с более образованными лицами».
В итоге, после возвращения обманутых заключенных в камеры, наученные горьким опытом, надзиратели СИЗО старались держать под контролем ситуацию в камере. Как вспоминал один из надзирателей, «задержанные хотели себя убить, глотали ложку, часто резали себе вены бритвой, а если не было бритвы, то буквально зубами кусали и рвали вены на руках. Или душили себя, привязывая тонкую простыню к батарее в камере, потом обматывали вокруг горла и натягивали. Часто ломали куски кафеля около туалета и резали кафелем себе вены. Жуткое зрелище было для нас».
Что же касается следователей-садистов, то иметь с ними дело боялись не только заключенные, но и многие сотрудники МНБ, особенно из числа персонала СИЗО. Они прекрасно знали, на что способны эти «следователи», как лютуют в ходе допросов, какие методы используют в подвалах МНБ, чтобы сломать и изувечить человека. Как-то в СИЗО я недобрым словом упомянул пытавшего меня полковника Вюсала Алекберова. В ответ мне возразили: «Вы не имели дело с его однофамильцем из того же Следственного управления – полковником Сахибом Алекберовым. Того у нас называют «королем пыток». Так что вам еще повезло».
На самом деле я о нем давно был наслышан и знал достаточно о его преступлениях в МНБ. В начале 2007 г. власти официально заявили, что МНБ арестовал 11 человек – так называемую «группу Саида Дадашбейли». Их обвинили в разных преступлениях, но самое главное – они, якобы, совершили государственный переворот. Этим откровенно сфальсифицированным и надуманным «делом» занимались в Следственном управлении – следователи Надир Мустафаев и Сахиб Алекберов. Именно они зверски пытали молодых и абсолютно невиновных людей.
Все время пребывания в следственном изоляторе МНБ все арестованные подверглись зверским пыткам. В марте 2007 г. один из них – Эмин Мамедов умер от пыток. Впоследствии подсудимые рассказывали на суде, как они слышали в своих камерах стоны и крики Эмина Мамедова. Саид Дадашбейли и Микаил Идрисов рассказали в суде, что когда они отказались подписать признание в несовершенных преступлениях, полковник Сахиб Алекперов включил телевизор и показал видеозапись допроса Эмина Мамедова, которого зверски избивали и топтали ногами. Он был весь в крови и не шевелился. Демонстрируя кадры этих своих зверств, Сахиб Алекперов сказал, что Саида Дадашбейли и Микаила Идрисова ждет такая же участь, если они будут продолжать сопротивляться.
Я часто беседовал в СИЗО с надзирателями и о других следователях. Конечно, больше всего мы разговаривали о тех, с кем мне лично довелось столкнуться в МНБ. Показательной была судьба полковника Ильгара Алиева. Надзиратели характеризовали его как образованного человека, спокойного и корректного, но вместе с тем очень циничного. Он и его руководитель генерал-майор Эльчин Гулиев занимались шантажом и вымогательством денег у бизнесменов, не брезговали и пытками.
Когда после выхода на свободу в ноябре 2015 г. я узнал, что начались аресты высокопоставленных сотрудников МНБ, то не удивился, что в их числе оказался и полковник Ильгар Алиев. Даже подумал, что при нашей встрече напророчил ему арест, указав, что он и многие в МНБ рано или поздно плохо завершат свою жизнь и сменят свою квартиру на камеру в СИЗО. Но я очень удивился, когда прочел, что 20 декабря 2015 г. он повесился в камере СИЗО№ 1 в Кюрдаханы. Согласно официальной информации, его сокамерник вышел ненадолго из камеры, чтобы позвонить (в СИЗО № 1 на звонки близким отводится 15 минут) и в этот момент Ильгар Алиев сделал веревку из простыни, привязал ее к решетке на окне и повесился. Еще через два дня последовала информация, что сокамерник Ильгара Алиева также повесился. После этого у меня не осталось никаких сомнений, что ни о каком самоубийстве, тем более сразу двух сокамерников, не может идти и речи. А тут еще и родственники сообщили, что Ильгар Алиев был спокоен и собирался на процессе рассказать обо всем, поведать, как он выполнял приказы своего начальства. А ведь он, безусловно, был очень хорошо информирован о многих преступлениях в МНБ. И нет сомнений, что если б он заговорил, то вскрылись бы многие преступления не только руководства МНБ, но не исключено – и многих во властной команде.
Продолжение следует…..
